К 58-летию Гаспара Ноэ вспомнили, как из насилия, экспериментов с восприятием и правды жизни складывается его скандальная поэтика.
Содержание:
Театр жестокости: физиология переживаний
Необратимость (2002)
Irreversible
детектив, драма, триллер
Режиссер: Гаспар Ноэ
В ролях: Моника Белуччи, Венсан Кассель, Альбер Дюпонтель, Джо Престиа, Филипп Наон
Премьера: 30 января 2003 года
Кинематограф как перцептивный опыт – отправная точка режиссуры Ноэ. Экран в его фильмах – полупроницаемая мембрана, пропускающая мощные импульсы: яркий стробоскопический свет (от «Необратимости» до «Вечного света», где последние минуты превращаются в визуальный террор), дистанционное наблюдение за кошмаром, а также тело как точка схода всей драматургии. Фильмы Ноэ, начиная прямиком с «Одного против всех», конкретны, предметны и нарочито физиологичны.
Моника Беллуччи в роли Алекс на кадре из фильма «Необратимость»
Моника Беллуччи в роли Алекс на кадре из фильма «Необратимость»
Фильмы «нового французского экстрима», к чьей волне примкнул и ранний Ноэ, поставили тело в центр, заговорив на языке физиологии так гаптическое и корпоральное восприятие кино стало во главу угла. Чувственность переходит из фильма в фильм: в «Необратимости» тело подвергают насилию и избиению – бурление страстей артикулируется через хаос человеческих движений и поступков. В «Любви» тело становится предметом сексуального вожделения, а отрыв от него – спусковым крючком ужасных страданий и травмирующих воспоминаний. Во «Входе в пустоту» брат и сестра органически связаны друг с другом, а посмертное путешествие души все норовит примкнуть к объекту своей симбиотический зависимости. В «Экстазе» Ноэ показывает пластику тела через групповые танцы vogue, но выворачивает это грандиозное шоу в психоделический трип: теперь тело трепыхается в ужасе, демонстрируя свои негативные потенции.
Избитое, мучаемое, беременное, танцующее – предельные состояния тела, изучение которого Ноэ не мог развернуть без опоры на своих вдохновителей. На него повлиял и язык Пьера Паоло Пазолини – настоящего певца телесности, и европейские хорроры 70-80-х, включая стилизованные джалло Дарио Ардженто, триллеры Романа Поланского или сумасшедшие работы Андрея Жулавского («Экстаз» в своей физиологичности похож на те ужасы, которые переживала Изабель Аджани в «Одержимой»).
Источник: film.ru
